«Они любили рыбу и любили себя. Они считали вас похожими на себя. Они любили рыбу».

С какой-то яростной раздраженностью Валерий вспомнил о своем необычном собеседнике. Его пальцы сжались в кулаки. Он закричал:

— Где они теперь? Что с ними случилось?

«Они были. Их нет. Совсем нет».

«Вот я и получил сразу два ответа, два «да», - подумал Валерий. — Во-первых, он слышит мои слова, даже когда я их не произношу. И во-вторых, он помнит о дельфинах, но думает о них не моими словами. Это можно было бы считать исчерпывающим ответом, и все же я не могу избавиться от подозрения. Почему?» Он проговорил, с трудом выдавливая из себя каждое слово:

— Ты помнишь, как их звали? Как они погибли? Кто первым, кто вторым?

«Пилот, Актриса. Первой погибла Актриса. Вторым — Пилот, самец. Они уже не вернутся. Но у вас теперь есть я. У вас есть я!..»

Валерий думал: «Да, да, осьминоги важнее для нас, чем дельфины. Они разумнее, преданнее. Это самая важная мысль, которую надо запомнить».

Ему показалось, что однажды он уже думал точно так же, такими же словами, но не мог вспомнить — когда. И вдруг он почему-то решил поделиться со спрутом проблемой, которая стояла перед человечеством, — освоение океана. В памяти, как табло, удивительно легко вспыхивали слова и цифры, которые он видел в различных книгах. Он думал: «Нам надо по-настоящему приручить океан, чтобы прокормить и насытить всех людей. Пока в нашем меню продукты морей не занимают и одного процента. Но уже сейчас исследования Мирового океана развиваются так же быстро, как космонавтика, и имеют не меньшее значение. И все же мы не добились здесь настоящих успехов. Мы просто собираем то, что дарит нам море. И наша охота это тоже собирание даров, неразумное собирание, желание взять больше, чем нам хотят подарить. Но чтобы взять больше, мало желания взять. Нам ничего не достается даром. Хотим или не хотим, мы платим за все, что берем у природы. Плата всегда бывает большей, чем то, что берем. Дары превращаются в дары данайцев. Такова наша участь, Мудрец. Ты понял меня?»

Он прислушался и услышал:

«Не все понял. Продолжай».

«Чтобы не отдавать больше, чем берешь, чтобы цена не была слишком высокой, нужно знать, сколько тебе нужно, что тебе нужно, изучить то, что берешь, и то, откуда берешь. Прежде чем ВЗЯТЬ, нужно ЗНАТЬ. Это ты понимаешь?»

«Понимаю. Продолжай».

«В океане нужно идти тем же путем, каким человек шел на суше. Ведь ему бы не хватило диких плодов, и он начал сам выращивать плоды и обрабатывать землю. Он начал сам себе дарить. И в океане необходимо организовать подводное земледелие и животноводство. Ты бы согласился служить нам. Мудрец?»

«Да!» — послышалось восклицание осьминога.

«Если разумно пользоваться морем, с одного гектара можно получить больше рыбы, чем с такого же пастбища — мяса. А ведь, кроме рыбы, есть еще креветки и устрицы, мидии и трепанги, икра морских ежей и морские гребешки. И наконец крабы…»

«Крабы останутся нам», - возразил осьминог.

«Ладно!» — щедро согласился Валерий.

«Насколько я понял, самое дорогое для вас — время? Вы всегда спешите. Почему? Вас слишком много или вы слишком много едите? Те, кого ты называешь дельфинами, тоже очень прожорливы. Если бы вы помогли им справиться с акулами и размножиться, они съедали бы так много рыбы, что стали бы вашими врагами. А без крабов вы сумеете обойтись?»

«Сумеем, — успокоил Мудреца Валерий. — В океане ведь много другой пищи, особенно водорослей. Не очень далеко отсюда на дне одного из заливов уже возделаны обширные плантации морской капусты. На Черном море мы разводим стада рыб на подводных пастбищах. А под Владивостоком агрономы в аквалангах создали подводные огороды для выращивания водорослей».

«Это хорошо, — заметил Мудрец. — Тот, кто питается водорослями, не враг нам».

Осьминог вдруг насторожился, приподнял голову и защелкал клювом. Он уставился в «окно».

— Что там? — спросил Валерий.

«Сюда плывет человек. Спешит. Еще больше, чем вы спешите всегда. Он думает не о тебе. Обо мне».

Валерий покрутил ручку яркости бокового прожектора, но никого в море не увидел. Спросил мысленно: «Он далеко?»

«Далеко и недалеко. Ты не увидишь, приборы не помогут».

Валерию показалось, что он видит точку, которая быстро увеличивается. Он уже мог различить фигурку человека, плывущего на каком-то снаряде. Да это же Косинчук на «торпеде»!

«Мудрец мог сразу подсказать мне ответ. Зачем же он расспрашивал меня? Случайно? Играл? Или дрессировал? А может быть, хотел получить информацию о различных родах кораблей? Господи, я уже думаю о нем, как о каком-нибудь шпионе!»

Изображение все росло и росло, затем исчезло, а спустя мгновение Валерий и впрямь увидел Евга. Тот развернул аппарат, тормозя, медленно подплыл к «окну». Он, как видно, действительно спешил, так как перевел шлюз-камеру на ускоренный режим и, тяжело дыша, едва откинув шлем, уже спросил у Мудреца:

— Ты знаешь, где поселились твои собратья?

«А ты знаешь?» — услышали в ответ Косинчук и Валерий.

— Теперь знаю, — сказал Евг. Он произносил слова не потому, что забыл о свойстве Мудреца, а для того, чтобы их слышал и Валерий.

«Где поселились?» — спросил Мудрец.

— В подводных пещерах, — ответил ихтиолог.

«Ты был там?»

— В пещеры я не мог проникнуть. Входы завалены камнями, обломками скал.

«Хочешь, чтобы я пошел с тобой? Впереди тебя? Я, потом ты?»

— Да. Ты поможешь мне расчистить один из входов. Мы войдем туда вместе.

«Нет. Сначала — я. Расскажу о тебе. О вас. Восьмирукие скорее поймут тебя».

— Ладно. Так, пожалуй, лучше. Иди сейчас. Договорись и возвращайся за мной.

Осьминог направился к шлюзовой камере, и люди услышали команду: «Включай!»

13

— Представляю, какой переполох поднимется в академии после нашего доклада! — сказал Косинчук, когда они с Валерием остались наедине. — О существовании такого животного никто всерьез не думал. Честно говоря, мне все время хочется ущипнуть себя, чтобы снова и снова убедиться, что все это происходит наяву.

Он был необычайно оживлен. Куда девалась его медлительность. Валерий удивленно отмечал перемены, происходившие с товарищем, особенно то, как его волнует доклад для академии. Потом он вспомнил, что, по словам Тукало, Евгу никак не удается защитить кандидатскую диссертацию. Отзывы рецензентов сводятся к тому, что в ней слишком мало нового. А знаменитый академик Е.Косинчук сказал: «Это похоже на моего племянника. Он с успехом исследует и опишет всех рыб Охотского и Японского морей. А вот пороха, увы, не изобретет!» Злые языки утверждали, что именно эти слова академика и послужили началом семейной распри.

Евг мечтательно зажмурился:

— Это не паршивенькая монография в блестящей суперобложке (очевидно, имелась в виду монография Е.Косинчука о беспозвоночных), а настоящий переворот в науке! Глобальный удар по человеческому высокомерию, который позволит людям быстрее двигаться вперед. А в военном деле, представляешь? Сотни таких помощников сильнее любого флота!

— Не будем говорить об этом, — предостерегающе прошептал Валерий, и Косинчук удивленно поднял брови.

— Я ничего тебе пока не буду объяснять. Но давай о военной стороне ЗДЕСЬ не говорить, — попросил Валерий, выделяя слово «здесь».

— Но ты согласен, что это замечательные помощники? — не унимался Евг.

— Они могут ими стать, если…

Валерий почувствовал, как в голове словно бы заработали жернова. Он даже на некоторое время забыл, о чем они говорят. Потом вспомнил, но вспомнил как-то не так, с другим чувством. И все же от прежнего оставалась очень важная мысль. Нужно было не дать ей раствориться, не упустить ее. А она ускользнула, как рыба между пальцев. Трудно было вспомнить ее. Не хотелось вспоминать. Но какой-то еще не дремлющей, трезвой частичкой своего «я» Валерий все же заставил себя вспомнить: «Сообщить Славе!» Удерживая в памяти эти слова, не отвечая Евгу, он направился к аппарату, снял трубку. Гудков не было…